А тем временем в СПбГУ два года идет заочное обучение. Какие выводы?
Действительно, в силу внешних обстоятельств последние два года обучение в СПбГУ ведется преимущественно в дистанционном формате. Что в результате этого изменилось? Что представляет собой заочное обучение в XXI веке? Какую долю оно должно занимать в объеме образовательной деятельности? Какие требования это предъявляет к IT-инфраструктуре университета? В текущих документах по развитию СПбГУ я нигде не встречал описания задания на соответствующий программно-аппаратный комплекс в прикидках необходимых инвестиционных бюджетов.
Казалось бы, это очевидно. Или нет?
Да, это звучит на уровне азбуки. Обсуждение в профессиональной среде именно с разных точек зрения способствовало бы и диалогу между Университетом и городом, и ответило бы на вопрос отношений города, университета и деревни.
То есть таких исследований и в планах нет?
Мне об этом ничего не известно. Какое-то там исследование делала какая-то там контора при Минфине. Но те выдержки, которые есть в публичном доступе, страшно и смешно читать, скажем так. Ни к одному из известных мне профессиональных консультантов не поступало предложения, чтобы pro bono или в качестве competitive offer принять участие в разработке такой концепции.
Тем временем «Студия 44» только что показала визуализацию нового кампуса СПбГУ в Пушкинском районе.
Никита Явейн — талантливый, прекрасный человек и специалист, но архитектор, по определению, сделает то, что написано в техническом задании.
Скажите, а в чем проблема? В отсутствии коммуникации «город — университет»?
А не заключается ли беда в том, что ни у города, ни у университета нет денег? И тот, и другой являются не более чем распорядителями финансирования, которое от них не зависит. Это как когда нужен вагон апельсинов, и один пошел искать вагон, а другой пошел искать деньги.
А есть кейсы, на которые нам стоило бы ориентироваться?
Самый успешный кейс образовательного проекта, который сейчас есть в России, — это школа «Летово». И то, что Вадим Николаевич (Мошкович — предприниматель, филантроп, председатель совета директоров группы компаний «Русагро», 61-е место в списке Forbes-2021. — Прим. ред.) сделал, вызывает колоссальнейшее человеческое уважение: изначально была определена цель, собрана команда людей, которые бесспорно являются лучшими в своей области экспертами, и была составлена карта того, как школа будет развиваться. Если при этом «Летово» оказывалась бы хоть какая-нибудь государственная поддержка, получился бы вообще какой-то космический проект. И в то же время есть пример «Сколково»: выручать пришлось государству, потому что финансовая модель оказалась неустойчивой. Но это тоже классный кейс, и у людей, которые там у истоков стояли, можно многому научиться.
Если подытожить, вы советуете ориентироваться на проекты, где были применены цивилизованные, прагматичные, доказавшие свою работоспособность бизнес-подходы.
Не уверен, что именно «бизнес», скорее — нормальный проектный менеджмент. Я могу ошибаться, но, возможно, не хватает какого-то общественного запроса для того, чтобы подобный подход сформировался и состоялся в отношении Университета. Ведь что такое государственное финансирование? Это не ситуация, когда меценат из своей кубышки достает деньги. Это ситуация, когда в результате реализации проекта за него заплатим все мы, налогоплательщики. Поэтому необходимо четко сформулировать, что мы хотим увидеть в качестве ведущего, лучшего университета города или даже страны. И подобная активная четкая формулировка может повлиять на реализацию и финансирование подобного проекта.
Мы правда говорим о конструктивном диалоге налогоплательщиков и государственных институций?
Позволил себе помечтать. (Смеется.)